Амона не смогла сдержать смешка, а Карина брезгливо скривилась.
Яна улыбнулась, и посмотрела вниз, на дракошку. Наклонившись - красная еще раз её лизнула.
- Есть хоть хочет? - лениво, неохотно протянула черная. Как старшая сестра, еще с неприязнью разглядывающая младшую, но одновременно понимающая, что если потребуется - отдаст за неё жизнь.
- Спроси у неё, - Яна усмехнулась.
Карина вздохнула, и подошла ближе.
- Есть?

Амона и Яна сразу же посмотрели на Карину. Обе причем - ехидным взглядом.
Черная закатила глаза на манер "меня окружают один идиоты". Свет бы побрал Женьшень и Данте, растолкавших черную ученицу посреди ночи, и пославших её разбираться в Детскую - мол, отчего такой шум. И ведь знают же прекрасно, что Карина эту детскую ни на дух не переносит! Наверняка, назло сделали... ну спасибо огромное, "одноклассники", чтоб вам пусто было...
- Ладно, ща... - буркнула Карина. Параллельно, мозг ученицы вынашивал планы "страшной мсти" нерадивым "одноклассникам".
Черная оглядела пещеру вниматльным взглядом, особенно задерживаясь на скорлупках яиц, и на нагромождении мячиков из сена.
"Крыс всех распугали, и ждать их дальше глупо... ну, и где им еще прятаться?"
- Она там смотрит? Потом сама охотится будет...
Сощурив глаза, Карина молниеносно юркнула к скоплению мячиков, и решительным ударом сбила один с его места.
В сторону тут же шмыгнула огромная, и довольно упитанная серая крыса.
Молниеносный бросок - и крыса уже мотается в пасти некромантки.
- Браво, - Амона усмехнулась.
Карина пробурчала что-то невнятное, по типу "офень смефно", и подошла к Яне с Равеной.
Мертвая крыса шлепнулась под лапы драконочки.
- Надеюсь, будет это жрать, - буркнула Карина.
- Каким словам ребенка учишь? - в свою очередь шикнула на неё Яна.

Яна и с любовью и с грустью наблюдала за тем, как ест молодая драконица.
Слишком много сирот в последнее время... войны, болезни, несчастные случаи... голодом, клан Тьмы не страдал - еды было предостаточно, да и рядом море, где полно общей и легкой добычи. Среди Темных же - полно великолепных пловцов, да и целительница до китовых легких не была жадной... если не голод - то убивает что-то еще. На голод, Тьма жаловалась только во времена правления Сиверины, Гринблад или Дарклайт... когда были особо жесткие правила и меры, когда не было той распущенности, что появилась при Даркфлаере... а Рейлз эту распущенность убирать и не спешит. На все разговоры - она только загадочно улыбалась и говорила "сами все увидите". И эта распущенность - единственное, что осталось от времени правления Даркфлаера. Все остальное, теперешняя лидерша изничтожила в корне.
Распущенностью часто пользовались ученики и драконыши. Убегали из лагеря в ночнье время, пользуясь тем, что нет жесткого караула... и половина из "беглецов" погибала. А те, кто каким-то чудом смогли выжить - на всю жизнь помнили приключения в ночи, злобное сверканье голодных, жестоких глаз, жадное клацанье клыков, скрежет когтей, хриплое, зловоное дыхание в спину, и громкий топот за своей спиной... не знаешь, куда бежать, не знаешь, куда деться от смерти, что бежит за тобой сзади... смерть эта имела множество обличий - и волков, и мантикор, и львов, и удавов, и кошек... она была многолика и разнообразна.
Куда меньше обличий имело Спасенье. Только двое - близкие стены лагеря, и узкий проход в ущельях между скал, окольцовывающих лагерь Темных драконов, и - облик взрослого дракона, случайно оказавшегося поблизости.
Многие всю жизнь помнили, что это такое - когда на твоих лапах кровь от быстрого бега, когда кажется, что еще один вдох - и сердце просто разорвется на куски, и - когда вдали уже виднеется черный спасительный проем, куда ночные твари никогда не отважатся сунуться. Не меньшую радость вызвали и возникающие из ниоткуда силуэты громадных, взрослых драконов-воинов, отпугивающих животных сильной магией, которая при настоящем возрасте кажется колоссальной и удивительной. А потом - немного лениво, и с наигранным раздражением говорящих "мелюзга, ты что тут делаешь? Мелким нельзя выходить ночью из лагеря, между прочим".
Одного такого приключения хватало, чтобы драконыш или ученик усвоили урок. И после пережитого - даже взбучка от самого лидера кажется такой родной и безопасной.
Все-таки, распущенность давала и свои плоды. Естественный отбор - выживали только самые сильные. Поэтому, в клане Тьмы было полно прекрасных магов и воинов... многие после пережитого считали принцип "хочешь жить - умей вертеться" самым лучшим и гуманным принципом в мире. Это фактически стало народным девизом.
Та же Карина - была одной из тех, кто выжил...
- Все, заснула, - черная ученица тяжело вздохнула, и повернулась к драконам спиной, на которой выпирали все позвонки, - я тоже пойду. Поздно уже.
Амона и Яна синхронно кивнули. Некромантка выскользнула из пещеры в ночную, зимнюю темноту.
В пещере царил приятный полумрак. На стенах расположились золотистые "светлячки", излучающие теплый золотистый свет. Насекомые перползали с места на место, и при долгом глядении на них нападала сладкая сонливость.
Было тепло и хорошо. Особенно - от мысли, что ты находишся в тепле, а на улице - звездная зимняя ночь, и холодный ветер...
- Ну что, пускай так и лежит? - Амона говорила полушепотом.
Яна молча кивнула, и улеглась рядом с драконочкой, свернувшись вокруг неё, как волчица рядом с волчатами.
- Пусть... все равно скоро проснется... - таким же негромким шепотом отвечала Огненный эфрит.
Положив голову на лапы, Яна задремала.
А Амона не спешила засыпать. Все лежа рядом с кладкой яиц, зеленая думала о чем-то о своем. О детенышах, о жизни...
"Война - это океан. И чтобы выжить в нем - надо хорошо его знать..." - сумрачно подумала зеленая драконица, повидавшая на своем веку немало битв, и узнавшая, что это такое - потерять тех, кто тебе дорог.

Когда драконочка пошевелилась под её боком, Яна чуть приоткрыла изумрудный глаз с кошачьим зрачком, и улыбнулась – мягко, с материнской любовью, и в то же время – с грустью и тоской…
Красной драконице было не в первой так лежать рядом с маленьким, пока еще беспомощным и беззащитным детенышем. Не в первой было греть живой комок своим теплом и любовью, не впервой было опекать и оберегать…
Она уже знала, что это такое. Когда теряешь того, кто тебе дорог, за кого ты готова была отдать жизнь. Знала, что это такое – когда под боком раздается жалобный писк, от которого сердце замирает в сладкой истоме и невообразимой, огромной радости, и чувства бесконечной родительской любви. Два раза она слышала этот писк. Два раза ей приходилось быть матерью. И только один раз – ей приходилось судорожно захлебываться в собственных слезах, видя истерзанное, едва узнаваемое тело. Золотая чешуя казалась красной от крови, из распоротого брюха вывалились все внутренности, от крыльев остались только жалкие огрызки…
Яна тогда что-то кричала. Что – она уже и не помнила, да и не хотела помнить. Единственные воспоминания, которые остались четкими с того дня – это истерзанное тело дракона, некогда бывшего золотым, да то, как её оттаскивали от трупа мужа. Оттаскивали её все те же Амона и Кайен, которые и тогда были для Яны верными друзьями. Ну а дальше… дальше – шли размытые и смутные воспоминания дальнейшей ночи. Как она, Яна, безудержно рыдала, уткнувшись Амоне в бок. Кайен сидел рядом, и молча и успокаивающее гладил драконицу по шеё. Оба дракона – и зеленая, и лазурный – за ту ночь не произнесли ни слова. Все, что они могли тогда сделать – это просто быть рядом. Окромя моральной поддержки, им больше нечего было предложить. Они-то отлично понимали, что эти раны не из тех, что лечатся целительством. И даже время – порою бывает бессильно.
Яна провела в депрессии несколько недель. Её оставили в покое, чтобы она могла нормально и спокойно придти в себя. Хотя красная порою и заставляла волноваться – она почти отказывалась есть, пить, Амоне и Кайену приходилось заталкивать в неё еду чуть ли не силком.
Со временем им обоим (да что им – половине клана, наверно) начало казаться, что лучший выход для Яны – тихая и мирная смерть в тени деревьев.
И только тогда, когда эта мысль была озвучена вслух кем-то из воинов – только тогда, о матери вспомнили два её сына. Старший Шейд и младший Данте.
Никто не знал, о чем они разговаривали с матерью, но результат был на лицо. Где-то через месяц, Яна полностью оправилась от шока. Перед драконами вновь предстала красная во всей своей красе – улыбающаяся, энергичная, задорная, веселая… иными словами такая же, какая была до этой трагедии с Одиночками. От депрессии и тоски не осталось и следа. Они полностью исчезли, как будто их никогда и не было. А при Яне – никто старался не упоминать ни о тех днях, ни о её золотом муже.
Но на одной депрессии, переживания красной драконицы не закончились.
Данте. Младший сын, которому сейчас 85 лет. Он пока еще только ученик, но… его характер и пугал, и беспокоил Яну. «Одиночка», полностью отстраненный ото всех – от клана, от матери, от брата… нет, конечно, он был таким и до смерти отца. Но раньше – с ним разговаривал отец, и после этого, Данте как будто заново рождался. Становился общительным, веселым, порою – влипал в глупые и идиотские ситуации… Яна в результате сердилась на обоих – и на мужа, и на сына. А Шейд только закатывал неэмоциональные глаза, удивляясь наивности матери.
Но сейчас… когда отца не стало – Данте отдалился от брата и матери еще дальше. Отношения с обоими у него были «ученик-учитель», и не больше. Почти все свое время – ученик посвятил тренировкам. Нет, конечно, какая нормальная мать не мечтает о том, чтобы её сын вырос великим воином, но… Яну пугала хладнокровность Данте. Красная отлично знала, что подобный характер никогда не доводил до хорошего. Вместе с такой холодностью – появлялась и гордыня, и даже какая-то самоуверенность. А итог…
Яна очень, очень боялась потерять помимо мужа еще и сына. Она бы уже не пережила такой потери. Шейд помогает с Данте всем, чем может, но на всякие попытки сблизится с Данте как с братом, золотой ученик отвечал только холодной надменностью и отстраненностью в духе «я твой ученик, а не нечто большее». И леопардового дракона это волновало не меньше Яны. Как-никак – но Данте был его братом. МЛАДШИМ братом. И хотел того Шейд, или нет – но он неосознанно, туманно, скорее даже на инстинктивном уровне понимал, что отдаст за Данте жизнь. И пусть потом золотой ученик думает, что хочет, ведет себя, как хочет. Но изменить этого он не в состоянии. И плевать на его мнение. Хочет он этого, или нет – но у него есть мать, и есть старший брат. Оба его любят, оба хотят, чтобы он выжил в этом мире, чтобы заработал себе в клане достойный авторитет, чтобы его уважали, как сильного воина… принимать это, или нет – уже личное дело Данте.
Полностью погрузившись в свои мысли, Яна не заметила, как ушла Амона. А на кладку яиц вернулась его законная хозяйка, которая теперь мирно дремала в гнезде, рядом с крупными золотистыми яйцами.
Красная драконица моргнула. Из её глаза скатилась крупная полупрозрачная слеза, тускло блеснувшая при золотистом свете, который излучали светлячки.
Слабо улыбнувшись, и подавив новые слезы, Яна вновь закрыла глаза, и спустила свое огромное крыло,  полностью укрывая спящую драконочку от внешнего мира.
Завтра надо будет выпросить у лидера разрешение выгулять кое-кого… не всю же жизнь торчать в этой пещере…

Посты мои внимательнее читай 126ой пост

В пещере царил приятный полумрак. На стенах расположились золотистые "светлячки", излучающие теплый золотистый свет. Насекомые перползали с места на место, и при долгом глядении на них нападала сладкая сонливость.
Было тепло и хорошо. Особенно - от мысли, что ты находишся в тепле, а на улице - звездная зимняя ночь, и холодный ветер...

Яне снилась типичная бытовая белиберда. Вернее, не совсем белиберда, но… в общем, если быть точнее – снилось её собственное детство, в период ученичества.
Красная драконица и до сих пор вспоминала эти дни с улыбкой на лице, и даже с тихим смехом. Она еще с тех времен сохранила свой характер «оторвы обыкновенной», а так же репутацию особы буйной и энергичной…
С Амоной и Кайеном они дружили еще с ученических времен. Вместе попадали в различные передряги, ввязывались в самые идиотские и опасные приключения (и не обязательно на территории Темного клана – для Темного ученика, удрать на территорию Одиночек тогда было святым делом, да впрочем, и сейчас многие рисковали, считая риск вполне оправданным). А в итоге – ругали всем составом. Тогда, лидером еще был Даркфлаер, Рейлз была глашатой, а командиром Элиты был Кристаэлл. Правда, Ледяному Элитному командиру было глубоко побоку на учеников, да и в общем-то, на клан в целом. На «порках» он присутствовал чисто из формальных соображений, а сам обдумывал, стоило ли увеличивать численность драколичей, ждущих своего часа в Ледяных Горах, или же Ледяная Сфера и так достаточно перегружена?..
Больше всего на учеников злился Даркфлаер. Яна как раз видела сейчас во сне этот момент – лидер в бешенстве, слева от него с флегматичной мордой лежит невероятно красивый Кристаэлл (тогда, Яна и Амона были влюблены в него по уши, как впрочем, и половина нимфеток клана Тьмы, но знали бы они, о чем он тогда думал…), а за Даркфлаером трясется от беззвучного смеха О`Рейлз. Что её смешило – одной ей было известно.
В конце – нашкодивших учеников отпускали с напутствием «чтоб это было в последний раз». Кристаэлл помнится, однажды не сдержался, и отпустил в адрес Даркфлаера ехидное «а в какой именно последний раз по счету?». Рейлз тогда вовсе свалилась на пол в припадке истерического хохота, а Даркфлаер едва сдержался от желания запустить в Элитного командира настоящей лидерской «Найтарией».
Конечно, учеников наказывали. «Домашним арестом», непрерывными тренировками на весь день… но Яне, Амоне, и Кайену казалось, что приключения того стоят…
Разбудил драконицу вопль «приемной дочки».
Яна вздрогнула, и резко открыла глаза. Благо, что драконица была привыкши – Шейд в свои годы вытворял и не такое, в отличие от пугающее спокойного Данте…
- Фух… - красная строго зыркнула на малышку, - нельзя. Так делать нельзя…
Есть… м-да. А крыс-то спугнули. Можно конечно пойти и что-то взять из общей кучи на выжженной поляне, но… Яна беспокоилась. Взять с собой драконочку? Не запрещено, но… погода-то?
Со стороны входа в пещеру послышались шаги.
В детскую легким и грациозным шагом вошел крупный, довольно красивый черный дракон. Черную, матовую чешую украшали огненные узоры алого, оранжевого, и золотого цветов. Телосложением дракон был худощавым, и в то же время – крепким, но его можно было назвать изящным и даже стройным. Крыльев у него было четыре – все оперенные черным, красным, и золотым оперением. Голову украшали два длинных и тонких рога красного, золотого, и оранжевого цвета. Вокруг глаз росли мелкие золотистые костяные шипы, загнутые назад, и чем-то похожие на языки огня. Сами глаза – узкие, теплого золотого цвета. И грива – черная как сама ночь, длинная, и лоснящаяся… 
Яна удивленно вскинула бровь, а после – улыбнулась, и кивнула головой в знак приветствия.
- Розиэль? И что же надо Третьей Элите в Детской?
Черный дракон усмехнулся, и передернул узкими плечами, подойдя ближе.
- От Амоны и Кайена узнал, что у нас прибавление. Вот и пришел проверить.
- Отвлечься? – красная снизила голос на шепот, - еще не… вернулись?
Рагуил отрицательно покачал головой.
- Нет. И никаких гарантий, что вернутся в ближайшие несколько часов. Гиллиан не та тварь, с которой можно быстро сладить, сама понимаешь…
- Да… Розиэль, ребенок есть хочет, но крыс уже распугали, и…
- На улице нормально, - поняв мысль драконицы, перебил её «Огненный Ангел», - снега почти нету, вся поляна истоптанная. Не холодно, на самом деле.
Яна облегченно вздохнула, и посмотрела на драконочку.
- Гулять? – мягким голосом спросила красная, - и есть…
Розиэль криво усмехнулся, и окинул Ровену оценивающим взглядом.
- Имя-то у неё есть?
- Пока нет…

- Имени нету… не хорошо, между прочим, - Розиэль криво усмехнулся, наблюдая за драконочкой, - опять в мамаши подалась?
- Как видишь… - Яна счастливо вздохнула, и нежно лизнула Ровену в лоб, - и как-то не жалуюсь… ну, маленькая, идем!
Красная драконица неторопливо поднялась с пола. Рядом с Розиэлем, Яна показалась маленькой, хотя на самом деле, красная и черный были одного размера.
- Розиэль, ты нас не сопроводишь? – красная вопросительно посмотрела на «Огненного Ангела».
Тот небрежно передернул плечами.
- Конечно. Идем, - черный дракон повернулся, и неторопливо вышел из пещеры.
А Яна посмотрела себе под лапы, на Ровену, и еще раз одобряющее улыбнулась.
- Ну… иди первая! – красная несильно и очень нежно подтолкнула драконочку к выходу из пещеры.
Вновь запахло ностальгией… точно так же, Яна обхаживала и Шейда. Данте еще в детстве был дитем самостоятельным и кошмарно серьезным. Все то время, какое обычные дети тратили на игру – он посвящал тренировкам и самообразованию.
Яну это поначалу очень радовало, и она даже сравнивала Шейда в детстве с Данте, но… когда младший начал отдаляться от семьи – Яну это начинало только пугать.

Яна счастливо, и одновременно тяжело вздохнула. Красную драконицу не покидали воспоминания о маленьком Данте. Он был слишком холодным, и слишком... отчужденным.
А у этой драконочки даже родителей не было. Неправильно, глупо, и нелепо. И что говорить ей в будущем? Интересно, а сама она догадывается, что Яна - лишь её приемная мать, но никак не настоящая...
- Ну, давай! Идем - поторопила малышку Яна, и последовала за ней.

>>> Выжженая Поляна

Однако драконицы с потомством, находившиеся сейчас здесь в пещере, крепко спали, и на рык драконочки не отреагировали. Правда и народу тут было немного - три драконицы, у одной было аж шесть яиц, у другой - три, а у третьей возле бока спала пара драконышей серебряно-синего цвета и коричневатого.
Сзади драконочек вдруг послышался хруст - выбрались из своего убежища две упитанные серые крысы, которые на данный момент были заняты тем, что грызли скорлупу яйца Сэлливиры.
Было темно, и животные драконочек не видели. Они вообще считали, что тут никого нет.